"-Что здесь вообще происходит, митинг? -Дискотека." Диалог школьниц с господином полицейским на Пушкинской площади.
Я не была ни на одном митинге до сегодняшнего дня. Не ходила на Болотку, не ночевала на Чистых, обходила Тверскую и Сахарова. "Митинги ничего не дают, Навальный - Гитлер, власть вас не услышит". Я знаю, что сегодня тысячи людей, как и я, вышли на улицы впервые. Придёт время, и накипит даже у самых спокойных. Моё время - сейчас.
"А ты знаешь, что у Путина - куча клонов?" Ненавязчивый смолл-ток в толпе.
Я приехала на Пушкинскую, когда Тверскую уже перекрыли со всех сторон. Кучки митингующих у каждого заграждения. Все разговоры - только о протесте, ни одного слова о любви и погоде. "Путин, Соболь, Гудков, допускай-допускай-допускай". Встретились с подругой, гуляем по дворам, ищем проходы к Тверской. Везде - стихийные скопления граждан, рандомные заслоны ОМОНа. Обнимаемся с другом - шёпот: "любовь на баррикадах". Каждый кажется смутно знакомым, смешно, тревожно. Рядом с нами - спокойно и тихо, но в толпе переговариваются о сотнях задержанных.
"Слышите колокола? С нами Бог!" Об умении вырывать из контекста.
Сворачиваем на одну улицу, вторую, третью - врезаемся в колонну митингующих. Сколько их? Может, тысяча, может - десять. Это единое поле плакатов и лозунгов, у которого не видно краёв. Присоединяемся. Кричат разное, в потоке находятся несогласные почти с каждым высказыванием. "Путин - русофоб", "Собянина в отставку", "мусора - позор России". "Вообще, не люблю, когда их называют мусорами", - морщится подруга, и тут же скандирует: "Россия будет свободной". Идём по бульварам и площадям, автомобили сигналят в ритм речёвок. Полиция, ОМОН, Росгвардия единичны и не пытаются останавливать движение. Толпа до восторга стройно координируется кричалками "подождём", "направо", "стой". Кордоны аккуратно обходятся, хотя недовольных, желающих идти на Красную - много.
«Я вот дом строил-строил, а сейчас он разваливается». Интеллигентный дедушка, неуловимо о прогнившем режиме и причинах появления на митинге.
Отделяюсь от протестующих, пытаюсь поймать человека, который ищет меня, уже полчаса следуя за орущим строем. Садимся в тенёк, отзваниваюсь маме: «Протест на сегодня закончен». Подозреваю, что перегрелась на солнце, и только в этот момент понимаю, как устали ноги. Смотрим на идущих мимо людей: в каждой группе - плакаты, все, почему-то, красивые. Мимо регулярно проходят мини-митинги, кричащие: «Стыдно стоять в стороне». Люди снимают на телефоны, улыбаются, встают в строй. Оттого, что нет централизованного сбора, кажется, что протестует вся Москва. И на душе тепло.
«Мы свободные граждане, у нас есть свобода перемещения, поэтому мы никуда не уйдём!» - вещает кандидат на Трубной.
Снова координируюсь с подругой. «Идём на Трубную, подъедут Соболь с Яшиным, все направляются туда». Надо, значит, идём. Успеваем коротко поговорить, на клумбе декламирует программные лозунги кандидат. Парень в толпе боится и закрывает голову. «Это его первый», - поясняет друг. Парня успокаивают всей площадью, обещают защитить и предупредить, если что начнётся. Народу не очень много, забита только крошечная Трубная. Но люди подтягиваются с каждой секундой. Подтягивается и Росгвардия, весь Цветной и пол-Рождественского в автозаках. Перекрывают вход в метро. Звонит друг, просит выйти на бульвар на пару минут, оставляю своих и пробираюсь к выходу с площади — на полминуты позже, чем могла бы успеть. ОМОН начинает гнать людей по бульвару, винтить, валить на землю. Тут же стягивают кольцо вокруг площади. Звоню: «Я не выйду». Возвращаюсь к друзьям, находим какой-то спокойный угол, садимся, много смеёмся. Внутри кольца задерживают, уносят, бьют, кольцо потихоньку стягивают. Не выпускают наружу ни трёхлетнюю девочку с беременной мамой, ни девушку, которая падает в обморок, ни провокатора, который орёт, что все собравшиеся - сукины дети, а Путин - наш единственный кандидат. Оставшиеся снаружи пытаются продолжать митинг, хотя все внутри умоляют их замолчать. Из рации ОМОНа шутки про сильно желающих поехать в отделение. Задержали больше половины внутри и чуть меньше людей - снаружи оцепления. По рандому - не кричащих, без плакатов, прессу, случайных прохожих. Через полтора часа всех выдавливают с площади и, зачем-то, с Цветного бульвара.
Подруга чуть не плачет — хотела ночевать у мэрии, кричит, что всех выдавили как загнанных животных. Верит, что сила осталась только у анархистов, а мирные протесты себя изжили. Я улыбаюсь и почему-то опять верю во всё, что светло и важно.
